Годы 1575 (первое упоминание о месте сем) — 1915.
В Географическом атласе вы с трудом отыщете такую маленькую точку как «село Иван-Теремец Ступинского района Московской области». Едва ли легче вы найдете его, если обратитесь и к старым путеводителям, картам и справочникам. В чем же причина? Ведь на древность его явно указывает и архитектура церкви конца XVII – начала XVIII столетия и само название звучит для современного уха, как эхо из глубины веков. Непривычное среди подмосковных поселков и деревень имя, которое дали ему наши предки, объяснит нам многое.
Первое упоминание об этом месте мы встречаем в 1577 году как о погосте Теремец в Коневском стане. Официально погост, по мнению краеведа района, так не назывался, но в народе бытовало это название, и только в 1715 году записано «погост Теремец. Церковь Рождества Пречистой Богородицы, каменная»[i]. В XVI же веке о нем говорится безымянно: «погост царя и великого князя на речке на Каширке, в погосте Церковь Рождества Пречистые Богородицы, древяна». И в тех же писцовых книгах упоминается, что собирали «сено на речке Каширке, что ниже Теремца». Конечно, имелся ввиду этот погост с церковью в Коневском стану. Очень вероятна версия, что погост с усыпальницей для упокоения праха русских воинов погибших в сражениях с татаро-монголами на землях Коневского стана основал сам царь Иван Грозный. Царские стрельцы помогали местному населению отражать набеги казанских ханов, увозившим и сплавлявшим по Волге награбленное в сторону Казани. Храм, воздвигнутый недалеко от тракта Москва-Астрахань, по этому преданию, имел очертания терема, что и дало ему название Иван-Терем (терем, основанный царем Иваном IV). Впрочем, как объясняют историки-краеведы, слово «Теремец» в собственном смысле означает «погост». «Теремцами или Теремками в Новгородской земле часто называли погосты – возможно, от форм погребальных сооружений».
Интересно проследить, и как менялся «адрес» погоста Теремец. В XVIII веке погост уже в Киясовской волости Коломенского уезда Московской губернии. В 1774 году Киясовская волость стала государевой – ее приобрела для себя императрица Екатерина II у княгини Белосельской и назначила туда управляющим А.Т. Болотова, который прослужил там полтора года и способствовал наведению в ней порядка[iv]. В XIX и XX веках Киясовская волость переходит в 3-й стан Серпуховского уезда Московской губернии, а после революции 1917 года погост значится в Каширском уезде Московской области. И наконец, входит в Ступинский район под наименованием «село».
Но основное время своего существования Теремец был, конечно, не селом, а именно погостом и название для современников ясно указывало на характер поселения. Поэтому часто его и нет в справочных книгах, указателях селений и т. д., где обозначались села, деревни, и для погостов места не оставалось. Что же собственно означало это слово «погост»? Если древнейший погост был центром крестьянской общины (включающей несколько деревень), и на них останавливались князья для сбора дани, то к XVI–XVII векам характер погостов начинает меняться. Они утрачивают значение центров территориальной общины, превращаясь в небольшой поселок: церковь, кладбище, несколько домов причта[v]. С XVIII века под погостом уже постоянно подразумевали отдельно стоящую церковь с кладбищем. Фактически, как географическая единица, поселение было незначительным, т.к. включало меньше десятка дворов. (В середине XIX века в Теремце находим только 4 двора церковно-священнослужителей). Такое число жителей, конечно, не давало права назвать его «селом», «сельцом». Но наименованию «деревни» оно тоже не отвечало, т.к. имело церковь.
Собственно поселение было основано и существовало ради храма и кладбища.
Первоначально храм, как указывалось выше, был деревянный. Настоящий же каменный был сооружен в 1703–1704 годах, как свидетельствуют ранние клировые ведомости[vii]. Позже эта дата была забыта, и в XIX–XX веках постоянно писалось, что церковь построена «неизвестно когда и тщанием кого». В конце ли XVIII – начале ли XIX века в храме был устроен правый придел в честь свт. Димитрия Ростовского. Он был холодным (не отапливался), как и основная церковь. Однако, к середине XIX века храм уже требовал ремонта. В клировых ведомостях 1833–1835 годов причт еще записывает, что церковь «зданием каменная с таковою колокольнею, крепка», а в ведомостях за 1840 год находим сведения о том, что «церковь каменная, покрыта железом, с таковою же колокольнею, не совсем крепка, ибо в некоторых местах оказываются трещины».
Ремонт, одновременно с частичным переустройством храма был произведен усердием настоятеля отца Зосимы Лебедева в первой половине 1840-х годов. По всей вероятности, тогда-то и был в храме устроен левый придел во имя Усекновения главы св. Иоанна Предтечи. Очень может быть, что не имя Грозного царя, а левый теплый придел дал двойное название селу, особо закрепившееся в XX столетии. (Заметим, что в более ранних документах погост не носит имя Ивана). Это неудивительно – ведь придел отапливался, в нем совершались богослужения значительнейшую часть года и прихожане знают церковь и, следовательно, погост, как «Ивановы».
Следующие существенные изменения в храме произошли в конце XIX века. Но забежим немного вперед. В марте 1908 года в Комиссию по сохранению древних памятников императорского Археологического Общества поступило отношение из Московской Духовной Консистории о том, что причт и староста погоста Теремца Серпуховского уезда просят разрешить им вместо настоящей холодной церкви, пришедшей в ветхость, построить новую и приподнять на один ярус колокольню. (По законодательству того времени Московская Духовная Косистория не должна давать разрешения на слом и переделку церквей и часовен без согласования с Обществом). Запрос причта теремецкого храма в течение весны и лета обсуждался на заседаниях Комиссии. Один из ее членов – А. М. Гуржиенко – приезжал в Теремец и сделал перед Комиссией доклад о результатах осмотра храма. Приводим его полностью:
«Церковь погоста “Теремец”, представляющая собой хороший образец русской архитектуры конца XVII или начала XVIII века, очень запущена и постепенно разрушается. В 1896 году передняя ее часть (трапезная) была уничтожена и на ея месте выстроены два придела. Ныне существующая старая церковь имеет в плане квадрат, переходящий посредством арочных парусов в восьмигранник; алтарь троечастный. Цоколь ея, из тесаннаго белаго камня, полуразрушен и кирпич около него отсырел и обветшал.
Весь восьмигранник церкви наклонился всей массой в северо-восточную сторону.
Два оставшиеся незастроенными новой частью церкви в 1896 году угла с угловыми тремя полукруглыми пилястрами, как с северной, так и с южной стороны отошли от вертикала и в этих углах около пилястр видны средния трещины, идущия сверху вниз. В южной стороне трещины эти сильно заметны, как снаружи, так и внутри церкви, в северной же стороне только снаружи. Трещины эти распространились и на арочный парус в юго-восточной части церкви.
Трещины, более позднего происхождения, заметны на обоих арочных парусах, около новой пристройки в западной части церкви.
Кроме перечисленных более серьезных трещин заметны еще трещины по перемычке юго-восточного окна абсиды и трещины в северной части абсиды около северо-восточного окна. На сомкнутом главном своде восьмигранника видны следы от сырости. Главка деревянная, с восьмью пилястрами, окрашена масляной краской, по-видимому, поздняго происхождения, хотя общим своим характером гармонирует со всей церковью. Все архитектурные украшения церкви, как-то: карнизы, угловыя пилястры на восьмигранники, наличники окон и дверей сохранились не испорченными, окна не расширены. Обвалились угловыя средния пилястры в углах с северо-восточной и юго-восточной части церкви почти на 1/3 высоты.
Стены снаружи были когда-то окрашены в темно-красный тон; архитектурныя украшения – белыя.
Иконостас не интересный, поздний; живописи по стенам нет. Внутри церковь окрашена в темно-серый тон масляной краской.
Привести ее в хороший вид желательно и вполне возможно».
Комиссия вынесла решение: «В сломе церкви отказать, а предложить ее ремонтировать». В скором времени выяснилось, что в 1894 году по прошению причта, старосты и прихожан МДК разрешила произвести следующие работы в трапезной церкви: “вместо ветхаго, грозившаго падением, деревяннаго потолка в трапезе устроить своды, переделать окна и отштукатурить, переделать купола и главы на колокольне и настоящей церкви, вместо деревянных каркасов поставить новые железные, поставить новые кресты на настоящей церкви и колокольне и оные позолотить, а также окрасить масляною краскою крышу на церкви и колокольне”.
Однако, вместо ремонта в 1896–1897 годах древняя деревянная трапезная была сломана и построена вновь каменная, более просторная, крытая железом. Попытка 1908 года также поступить с главной частью храма не удалась, и с разрешения Комиссии в XX веке произвели частичные работы: под алтарь подложили новый фундамент, перекрыли крышу и вокруг храма восстановили разрушившуюся ограду с железными решетками.
История погоста – это судьба не только храма, но и причта служившего в нем, прихожан. Причта при церкви «издавна» и до XX века положено: священник, дьякон, дьячек и пономарь. Как правило, штат был полный. Однако, с 1881 года, как записано в клировых ведомостях, «за выходом диакона во священника, диаконская вакансия была закрыта, указа на это нет». В 1892 году псаломщик Георгий Рождественский был рукоположен во диакона и оставлен при Теремецком храме на псаломщицкой вакансии[xv]. А в XX веке при церкви по штату положены только священник и псаломщик (правда, была еще просфорница). Дома у священно- церковнослужителей были собственные, деревянные, на церковной земле. Приход церкви был большой, и хотя, конечно, число прихожан с течением лет менялось, какой либо устойчивой тенденции в этих изменениях не усматривается. Приведем цифры, которыми располагаем:
в 1789 году приход исчислялся 509 душами мужского пола и 504 – женского;
в 1833 году в приходе – 128 дворов, 646 душ м. п., 685 ж. п.;
в 1835 году – 128 дворов, 627 душ м. п., 675 ж. п.;
в 1840 году – 137 дворов, 650 душ м. п., 739 ж. п.;
в 1860 году – 179 дворов, 659 душ м. п., 716 ж. п.;
в 1870 году – 212 дворов, 631 душа м. п., 719 ж. п.;
в 1874 году – 206 дворов, 633 души м. п., 725 ж. п.;
в 1898 году – 185 дворов, 548 душ м. п. , 569 ж. п.;
в 1916 году – 178 дворов, 508 душ м. п., 593 ж. п.
В подавляющем большинстве прихожанами Теремецкой церкви были крестьяне (из сельца Сотниково, Ивановское, Секирино, Байдиново, Капуново, Дворяниново). Их владельцы, помещики, здесь в основном не жили. Встречается, правда, несколько фамилий помещиков, живших в «сельцах» неподалеку и бывших прихожанами храма в Теремце. Это господа Воронцовы И.Н. и Р.Н., госпожа Строева Е.Ф., госпожа Сафайлова В.А., господа Анитковы. С именем последних связан тяжелый и неприятный случай в истории Теремца. В фонде Консистории хранится довольно объемное дело, называющееся «о неблагонадежных поступках священника села Теремца Зосимы Лебедева» за 1847–1852 годы.
Коротко суть его: предводитель дворянства Серпуховского уезда князь Шаховской подал в Московскую Духовную Консисторию донос на отца Зосиму, обвинив священника в том, что он, встретив князя на дороге, отхлестал его лошадей и грубо с ним разговаривал, т.к. якобы был в нетрезвом виде. Консистория завела дело, оказавшиеся чрезвычайно запутанным. Следствие поручено было вести одному из отцов Благочинных Серпуховского уезда. Сам отец Зосима назвал донос сплошным вымыслом, ибо он вообще не встречал князя на дороге и спиртные напитки не употребляет. Донос отца Зосима объяснял тем, что его прихожане господа Анитковы и господин Воронцов (друзья князя Шаховского) за некоторые замечания и внушения, сделанные пастырем, хотели его удалить с прихода, чем ему и грозили. Действительно, из множества опрошенных Благочинным свидетелей – нескольких десятков (!) крестьян госпожи Сафайловой ни один не сказал о священнике чего-либо предосудительного, но наоборот, все под клятвой отозвались о нем, как о человеке совершенно трезвой жизни, усердном священнослужителе, совершавшем богослужения неопустительно. Господа Анитковы и господин Воронцов также под клятвой показали, что видели отца Зосиму часто пьяным, что не раз он с ними бывал груб и не совершал положенных богослужений. Князь же Шаховской от дачи показаний демонстративно отказался.
Отец Благочинный отослал все документы, собранные в ходе расследования дела в Консисторию, написав свое мнение в особом заключении. Обвинения он признал бездоказательными и считал, что следует ограничится предупреждением отцу Зосиме, так как выяснилось, что один или два раза накануне праздников из-за дальней поездки на требы он не успел совершить богослужение в храме в положенное время и вычитывал службу дома. Совершенно неожиданно Консистория постановила не считать отца Зосиму оправданным. Судя по документам, все пять лет следствия он оставался запрещенным в священнослужении и в конце-концов был переведен в другой храм – сильные мира сего победили.
Отцу Зосиме теремецкий храм обязан ремонтом и постройкой придела во имя Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. О дальнейшей судьбе отца Зосимы нам ничего не известно. Священствовал он здесь с 1839 года по окончании курса Спасо-Вифанской семинарии и сменил на настоятельском месте в Теремецкой церкви отца Косму, прослужившего в храме 44 (!) года – пять лет в сане дьякона и 39 – в сане священника. За 1812 год отец Косма был награжден бронзовым крестом на Владимирской ленте для ношения на персях, а в 1819 году определен в духовника. В шестьдесят восемь лет в 1839 году «за престарелостью и слабостью зрения» отец Косма был уволен за штат, ему назначено пособие и он остался жить при храме.
После отца Зосимы Лебедева в Богородице-Рождественский храм на погосте Теремце был поставлен отец Симеон Сахаров, официально переведенный указом 5 февраля 1850 года из ближайшей к Теремцу Троицкой в селе Сапронове церкви. (По-видимому, в 1847–1850 годах он совершал богослужения в двух храмах). В Теремецком храме он настоятельствовал до смерти (умер в 1882 году) – более 30 лет. Жизнь не только его, но и всей его семьи была теснейшим образом связана с Теремецким храмом и являлась самоотверженным служением ему. У отца Симеона и его жены Екатерины Алексеевны было девять детей: шесть мальчиков и три девочки.
Старшая дочь Мария была замужем за теремецким дьяконом Алексеем Образцовым, вторая – Анна – замужем за священником Николаем Спасским, сменившем тестя на месте настоятеля после его смерти. Вдова отца Симеона – Екатерина Алексеевна трудилась на должности просфорницы при храме. После нее просфорницей (по крайней мере вплоть до революции) была третья дочь – Елизавета Семеновна Сахарова. В клировых ведомостях за 1916 год видим, что при Теремецком храме жил и 55-летний сын отца Симеона (Петр Семенович), дочь (вдова отца Николая Спасского – Анна Семеновна), в земской теремецкой школе преподавал другой его сын (Михаил Семенович), учились внучки (дочери отца Николая).
Возникновение и существование земской школы при Теремецкой церкви теснейшим образом опять-таки связано с именами настоятелей – отца Симеона Сахарова и его зятя отца Николая Спасского. Но вернемся немного назад.
При церкви все время было примерно одинаковое количество земли – около 40 десятин: усадебной с погостом 1 десятина 600 кв. сажен, остальная – сенокосная и пахотная, 3 десятины неудобной. Интересно, что в XIX столетии основную часть земли засеивали (в 1840–1898 годах числится 27 десятин 1525 кв. саж. пахотной и 7 дес. 200 кв. саж. сенокосной земли), а перед революцией земля, главным образом, была под сенокосом и лесом (сенокосной – 25 десятин 200 кв. саж., около 5 десятин по лесом и только 4 десятины оставляли под пашню). Возможно, это связано с уменьшением причта. Зданий, принадлежащих храму: ни богаделен, ни лавок, ни часовен, кроме устроенной в 1830-х годах каменной сторожки, не было.
В 1860-х годах усердием отца Симеона при храме построили деревянный дом для училища приходских крестьянских детей. В образованном приходском училище на должности учителя с 1863 года был сам настоятель. Здание располагалось недалеко от церкви на «неудобной земле». Вопрос о ней уже возникал раньше. В 1849 году в Московское Губернское правление отцом Благочинным было отправлено письмо, в котором он просил сделать распоряжение об отводе кладбища при храме Рождества Богородицы на погосте Теремце, указывая, что в теремецком приходе тела умерших «издавна бывают погребены близ самой церкви в ограде; особого же кладбища не имеется». «По дознанию же оказалось, что при погосте неудобной земли до 3-х десятин, из коих можно отвести под кладбище половинное количество»… Но 1849–1850 годы были трудными для храма и вопрос о кладбище решился значительно позже.
Из трех неудобных десятин под кладбище было отдано полдесятины и одна десятина под устройство училища, которое в 1891 году было преобразовано в Земскую школу. Официально оно было зарегистрировано как Теремецкое земское училище; законоучителем в нем состоял отец Николай Спасский, учителями – Сергей Дмитриевич Маргировский и Михаил Семенович Сахаров, попечителем – крестьянин Василий Филиппович Фролов. За год обучалось в школе более 60 человек (поровну мальчиков и девочек). Кроме должностей настоятеля и законоучителя с 1895 отцу Николаю поручена третья – он становится духовником по Киясовскому благочинию.
